Арзамасская железнодорожная катастрофа (4 июня 1988 года)

Взрыв произошел в 09:32 утра, железнодорожный состав следовал через переезд в Арзамасе, находясь в северной горловине станции Арзамас I.

Грузовой поезд, состоявший из 54 вагонов, двигался на скорости 22 км/ч, когда внезапно взорвался примерно в 300 метрах от железнодорожной станции «Арзамас-1».

Среди сдетонировавшей взрывчатки были:

• 30 тонн тротиловых шашек;

• заряды для нефтедобычи;

• 25 тонн аммонала;

• 5 тонн аммонита;

• 30 тонн гексогена;

• 27 тонн октогена и другие вещества.

На перегоне образовались две соединенные между собой воронки глубиной 3,5 и 4,5 метра, диаметром 26 и 76 метров. Взрывом был уничтожен 151 дом, 823 семьи остались без крова.

По официальным данным, погиб 91 человек, пострадали 1500 человек. Было разрушено 250 метров железнодорожного полотна, поврежден железнодорожный вокзал, разрушены электроподстанция, линии электропередачи, поврежден газопровод. Пострадали 2 больницы, 49 детских садов, 14 школ, 69 магазинов. В зоне поражения оказалось 160 промышленно-хозяйственных объектов.

Многие горожане знали, что в 70 километрах от Арзамаса находится Арзамас-16 (сейчас Саров) — закрытый город, где разрабатывали и создавали советское ядерное оружие. В первые минуты многие решили, что взрыв произошел именно там.

Над городом поднялось черное облако в виде гриба — и люди решили, что это был ядерный взрыв. По улицам ездили поливальные машины — и после Чернобыля это трактовали как подтверждение гипотезы: в Припяти после взрыва на АЭС несколько часов мыли городские дороги и тротуары. В газете «Правда» писали: «Первое, что пришло на ум: неужели началось?»

Когда на место взрыва прибыли пожарные, оказалось, что была повреждена система водоснабжения. Воду доставляли цистернами, поливальными машинами, даже носили ведрами. Потом, наконец, пожарным удалось наладить водозабор из реки.

«Не было крыш в ближайших домах. Вдалеке видны были дачи, тоже все кровли были снесены», — вспоминал Шамиль Айдагулов, в 1988 году возглавлявший 4-й отряд военизированной пожарной охраны. Рядом с подорвавшимся поездом, примерно в 50 метрах, стоял пассажирский автобус, у которого полностью снесло верхнюю часть. По словам Айдагулова, больше всего жертв было именно внутри транспорта.

После детонации состава по городу пронесся слух о возможности нового взрыва. И это действительно было не исключено: в одном из вагонов, рядом с которым бушевал огонь, находилась цистерна со сжиженным газом, который в таких условиях мог рвануть в любую секунду. Но у спасателей, работавших на месте, не было тяжелой техники для открепления опасного прицепа от состава, поэтому его пришлось толкать вручную. Кто знает, возможно, это действие спасло десятки жизней.

Поиски пропавших продолжались долго, а по городу быстро распространились слухи о сотнях погибших. От некоторых находили только части тел — так и хоронили, оставляя платья и костюмы полупустыми.

По радио транслировали сообщения от чиновников и врачей с опровержениями ходивших по городу разговоров, — например, о том, что все раненые, кого увезли в Горький (сейчас Нижний Новгород), погибли.

В отличие от многих других трагических событий советского времени (например, расстрела демонстрации в Новочеркасске и катастрофы на Чернобыльской АЭС), о событиях в Арзамасе государственные СМИ сообщили в тот же день. В телевизионных сюжетах и газетных заметках кратко рассказывали о ликвидации последствий взрыва и слаженной работе чиновников, но не о количестве погибших и причинах случившегося.

Сразу после взрыва Совет министров СССР создал правительственную комиссию по расследованию причин катастрофы. Ее возглавил Геннадий Ведерников, заместитель председателя Совета министров СССР, которого раз за разом отправляли расследовать чрезвычайные ситуации — то в Чернобыле, то в Арзамасе, то в Каменск-Шахтинске, где в 1987 году в железнодорожной катастрофе погибло 106 человек. К вечеру 4 июня он вместе с сотрудниками спецслужб и чиновниками из министерств приехал в Арзамас.

Точно установить причины взрыва так и не удалось. Назывались несколько версий происшествия, среди которых: самопроизвольный взрыв перевозимой взрывчатки (кристаллического гексогена или октогена) в результате механического повреждения; неисправность газопровода, проходящего под железнодорожными путями; террористический акт и диверсия со стороны спецслужб других стран.

Выдвигались версии о том, что мог произойти механический удар по тонкому слою рассыпанного взрывчатого вещества. Это предположение вполне обосновано, так как после случившегося на полу одного из вагонов нашли более килограмма взрывчатого вещества октогена, гвозди и проволоки. А это значит, что мешки со взрывоопасным грузом никак не закреплялись и легко могли рассыпаться по пути.

Если это было действительно так, то произошедший взрыв был вполне естествен, так как октоген — это легко воспламеняющееся вещество, которому для возгорания и детонации вполне достаточно претерпеть воздействие удара или трения.

К тому же, как выяснилось позже, мешки со взрывоопасными веществами против правил укладывали не в семь, а в одиннадцать рядов. Да и по слухам, для укладки груза на большую высоту рабочие вместо лестницы, стремянки или любой другой подставки использовали эти самые мешки.