Радиационная авария в бухте Чажма (10 августа 1985 г.)

В бухте Чажма, близ Владивостока и Находки, произошла крупная радиационная авария — «тихоокеанский Чернобыль».

В ходе работ по перезагрузке активных зон реакторов советской подводной лодки К-431 началась неконтролируемая цепная ядерная реакция, приведшая к мощному взрыву и выбросу радиоактивных веществ в окружающую среду. Погибли десять человек, еще сотни подверглись сильному облучению. Запустил цепь трагических событий катер, который промчался по бухте на слишком высокой скорости.

Подводная лодка проекта 675

Летом 1985 года для замены активных зон реакторов в акваторию судоремонтного завода прибыла К-431. Для обеспечения процесса перезагрузки двух реакторов к субмарине подогнали плавучую техническую базу. Ее специалисты в скором времени приступили к работам на К-431.

Перед проведением перезагрузки реакторов субмарина была полностью обследована на предмет готовности к этой операции. Чтобы исключить нештатные ситуации, реакторный отсек был загерметизирован, а переборочные двери, ведущие в смежные отсеки, опечатаны. С внешней стороны, над реакторами, срезали часть надстройки и частично сняли обшивку корпуса. Образовавшуюся брешь прикрыли алюминиевым домиком типа «Зима» для защиты от осадков, радиации и сохранения температурного режима в реакторном отсеке.

Первый реактор К-431 был перезагружен и закрыт крышкой без происшествий, а вот со вторым возникли проблемы. После завершения всех операций по установке тепловыделяющих сборок и красномедной прокладки была установлена реакторная крышка и начались испытания герметичности ее посадки. В ночь на 10 августа обнаружилась протечка. Как оказалось, между прокладкой и реакторной крышкой попал огарок сварочного электрода, о чем и было доложено руководству.

В субботу утром собралась комиссия. В нарушение всех инструкций комиссия без составления каких-либо актов о нештатной ситуации постановила поднять реакторную крышку К-431 и убрать мешавший герметичности объект с поверхности прилегания крышки. При этом, чтобы не терять лишнего времени, закреплять стопорами компенсирующую решетку не стали, поскольку для этого нужно было срезать газовым резаком мешавшую кницу в реакторном отсеке. Принимая во внимание тот факт, что при подъеме крышки будет подниматься компенсирующая решетка и, как следствие, может начаться неконтролируемая цепная реакция в ядерном топливе, офицеры рассчитали примерную высоту, на которую можно безопасно поднять крышку.

Ближе к обеду начался подъем реакторной крышки носовым краном плавмастерской ПМ-133. Поскольку ПМ-133 не была оборудована никакими стабилизирующими устройствами, ее корпус, как и любой другой предмет, находящийся на водной поверхности, был подвержен качке. При соблюдении всех условий качка никак не может негативно повлиять на процесс, но в данном случае именно она и явилась прямой причиной катастрофы. В момент подъема, несмотря на знак ограничения на брандвахте на входе в бухту, по ней на 12 узлах промчался катер-торпедолов. Поднятая им волна быстро дошла до берега и качнула плавматерскую. В результате крена ПМ-133 реакторная крышка вместе с компенсирующей решеткой и стержнями управления и аварийной защиты на некоторое время поднялась выше, чем это было предусмотрено расчетами. Последовала неконтролируемая цепная реакция, и в 12:05 по местному времени произошел взрыв.

Взрыв оказался такой силы, что многотонная реакторная крышка взлетела вверх, как пробка от шампанского, и грохнулась на ребро неподалеку от берега. Активная зона реактора, ядерное топливо, была частично выброшена в окружающую среду в виде крупных обломков и аэрозоля. В реакторном отсеке начался сильный пожар, повалил черный дым. По правому борту субмарины образовалась полутораметровая трещина шириной в несколько сантиметров. Пострадала и плавбаза ПМ-133: силой взрыва оторвало и выбросило в бухту носовой подъемный кран, саму ПМ-133 чуть не перевернуло, а кусок обшивки подлодки пробил ей борт выше ватерлинии.

В момент взрыва практически мгновенно погибли все, кто находился в реакторном отсеке. Позднее, когда останки погибших были обнаружены, их из-за повышенного радиационного фона кремировали прямо на территории завода, рассыпали прах в десять контейнеров и захоронили в земле.

В развороченном жерле реакторного отсека К-431 бушевал пожар, своим дымом вынося в окружающую среду множество радиоактивных элементов. Первыми бросились тушить пожар моряки из экипажа ПМ-133. По очереди подбегая к реактору на несколько минут, эти пожарные команды поливали пламя пеной из ранцевых огнетушителей, после чего уходили обратно на ПМ-133 и переодевались в чистую одежду. В тушении также участвовала команда дежурного пожарного катера ПЖК-50.

Тем временем К-431 постепенно начала тонуть. Попадая внутрь реакторного отделения через трещину в обшивке, вода сквозь выгоревшие уплотнители стала проникать в другие отсеки. Глубина у пирса составляла 15 м, поэтому субмарина с легкостью могла частично или полностью погрузиться под воду. Несложно представить, какому радиационному заражению могли подвергнуться бухта и прибрежная зона, если бы разрушенный реактор оказался на глубине.

Схематичное расположение объектов в бухте Чажма во время взрыва

Перед началом перезагрузки реакторов субмарина была подключена к береговому электропитанию. В момент взрыва все кабели, передающие электроэнергию на борт, были оборваны. К-431 оказалась полностью обесточенной, поэтому штатными средствами осушения подлодки воспользоваться не удалось, хотя они, скорее всего, никак и не смогли бы помочь — попросту не хватило бы производительности насосов.

Единственным верным решением в сложившейся ситуации было попытаться вытолкать аварийную подлодку на мель. Через полтора часа после взрыва к месту трагедии подошел спасательный буксир «Машук», который отогнал мешавшую спасательной операции ПМ-133 к находившемуся недалеко острову Путятин. К слову, команда плавмастерской еще около двух суток после взрыва отмывала свое судно от радиоактивной грязи. Вернувшись, «Машук» вытолкал К-431 на мель ближе к берегу. Угроза затопления миновала. Позднее, чтобы выкачать всю оставшуюся воду, к субмарине подогнали два плавучих крана грузоподъемностью 500 т и 2000 т, которые приподняли ее корму над водой.

По своему характеру взрыв на К-431 был похож на произошедшую спустя девять месяцев аварию на Чернобыльской АЭС: и в том, и в другом случае произошел выброс активной зоны реактора в окружающую среду. Но в Чажме ситуация все же была намного легче. Реактор подлодки был относительно маломощным, а топливо — свежим. Благодаря тому, что тепловыделяющие урановые сборки еще не были в работе, в них не накопились в большом количестве продукты распада урана, которые могли бы осложнить и без того непростую ситуацию.

Тем не менее радиоактивное заражение оказалось значительным. В непосредственной близости от взорвавшейся К-431, по свидетельствам тех, кто участвовал в ликвидации последствий, штатные дозиметры с небольшим диапазоном измерений «зашкаливали». Через семь с половиной часов фон в районе аварии находился на уровне 250–500 мР/ч. Примечателен и тот факт, что недалеко от места взрыва было найдено обручальное золотое кольцо, принадлежавшее, по всей видимости, одному из погибших офицеров. Анализ показал, что его владелец в момент гибели находился в зоне с излучением около 90 000 Р/ч, то есть в эпицентре.

Гораздо сложнее дела обстояли с радиоактивными аэрозолями, образовавшимися в момент взрыва и при начавшемся пожаре. Основная ось радиоактивных осадков, сформировавшаяся под действием ветров, частично зацепила поселок Дунай и ушла на северо-запад в бухту на 30 км, заразив берег и акваторию. В начале 1990-х годов были проведены анализы донных отложений в бухте Чажма, которые показали, что рядом с эпицентром взрыва радиационный фон превышал 240 мР/ч, а на удалении от эпицентра достигал 117 мР/ч. Радиоактивное загрязнение имело тенденцию к выходу из бухты под действием течений и ветров. В целом же, по результатам исследований заражение радионуклидами оценивалось как не представляющее значительную угрозу экологии.